Копирайтер Жюстина (Кирстен Данст, приз в Каннах за женскую роль) должна выйти замуж в красивом замке, но ее все раздражает. Для тех, кто по каким-то причинам до сих пор сторонился знакомства с малоизвестным скандинавским автором, этот фильм, как бергмановский «Стыд» или «Матч-пойнт» Вуди Аллена, — хороший повод изменить принципам и полюбопытствовать. Виртуозно придуманная, работающая скорее на вау-эффект, чем на попытку распотрошить зрителя (с этой триеровской манерой у многих традиционно были проблемы), «Меланхолия» — это почти рекламный проспект к причудливой 20-летней карьере датчанина.
Фантастика, Драма |
16+ |
Ларс фон Триер |
18 мая 2011 |
7 июля 2011 |
2 часа 10 минут |
melancholiathemovie.com |
Копирайтер Жюстина (Данст, приз в Каннах за женскую роль) должна выйти замуж в красивом замке, но ее все раздражает. В результате она хамит гостям, писает на лужайку для гольфа, там же безо всякого удовольствия изменяет жениху и так далее. Под утро, когда гости тактично разъедутся, выяснится, что на небе не хватает звезды. В интернете напишут, что к Земле летит планета Меланхолия, в связи с чем возможен конец света, и Жюстина останется в замке: стращать заботливых хозяев — старшую сестру Клэр (Генсбур) и ее непрошибаемого мужа (Сазерленд) — и со злорадством ждать, когда все это закончится.
Для тех, кто по каким-то причинам до сих пор сторонился знакомства с малоизвестным скандинавским автором, этот фильм, как бергмановский «Стыд» или «Матч-пойнт» Вуди Аллена, — хороший повод изменить принципам и полюбопытствовать. Виртуозно придуманная, работающая скорее на вау-эффект, чем на попытку распотрошить зрителя (с этой триеровской манерой у многих традиционно были проблемы), «Меланхолия» — это почти рекламный проспект к причудливой 20-летней карьере датчанина. Она и начинается, по сути, с рекламной паузы: Жюстина грезит об Армагеддоне, но грезы — видимо, по профессиональной привычке — похожи на ролик дорогих духов: в рапиде под Вагнера сталкиваются небесные тела, валятся замертво птицы и лошади, сама копирайтерша при полном параде приветствует гибель всего живого.
Раскрыв концовку в первые пять минут — девичьим мечтам положено сбываться, — Триер вынуждает пытливого зрителя искать неожиданности в деталях и так потихоньку обводит его вокруг пальца. Он морочит голову красотами — Тристан! Изольда! «Несчастья добродетели»! Движущиеся реплики работ скверных немецких художников! — заставляет ходить кругами, бормоча вслед за чертовой куклой Данст про «приди-приди, сладкая смерть», в итоге убаюкивает так, что лишь в момент финального удара вспоминаешь очевидное — история всего-то про невротичку, которая приняла свою голову за земной шар. Удивительная вещь — «Меланхолия» вроде бы два с лишним часа нашептывает зрителю, что a) всему конец; b) мы одни во Вселенной; c) жизнь лишена смысла; но трудно вспомнить другой фильм, который так освежал бы веру в прямо противоположное, причем по всем трем пунктам. В конце, уставившись в черный экран, оставшийся на месте сгинувшего по воле какой-то дуры мироздания, чувствуешь, что проснулся так, как не просыпался давно. Как было в финале другого важного скандинавского произведения о конце света: «По-моему, все цело, — сказал Муми-тролль. — Пойдем посмотрим!»