Дмитрий Крымов увидел в бунинских «Темных аллеях» сюжет, изложенный другим классиком: «Мы то всего вернее губим, что сердцу нашему милей». Семерка мужчин (собирательный образ бунинского героя) губит нежных дев с особой изощренностью. В дело пущены пила, пиротехника, анимация, танго и русский дух, по поводу которого много ерничают.
Драматический |
18+ |
Дмитрий Крымов |
1 час 45 минут |
Уязвимое место спектакля — название: его трудно запомнить, и героинь меньше, чем обещано, и первыми на сцену выходят семеро мужчин. Студийцы Дмитрия Крымова и приглашенный Валерий Гаркалин (Гамлет в несправедливо забытом дебюте Крымова) переодеваются в сценическое и гримируются на глазах у публики, кто-то берет аккордеон, кто-то закуривает, а двое распиливают примостившуюся в иллюзионистском ящике деву. Пролог без обиняков заявляет, что от обычной интонации интерпретаторов Бунина здесь останется только затейливый кровавый след.
Разница между эротическими брошюрами с вокзалов времен перестройки и бунинским сладострастием — в литературном мастерстве. Типичная цитата (этот рассказ в спектакле не использован, но не суть): «Он, стиснув зубы, опрокинул ее навзничь. Она широко разбросила руки, воскликнула в сладком, как бы предсмертном отчаянии: «Ах!» Бунину идут слова из песни группы «Ноль»: «Капает из ротика, стекает по животику — ле-е-егкая эротика»; мокрая проза. И все недавние инсценировки — дилогия в петербургском ТЮЗе или «Холодная осень» в ЦДР — тоже были пропитаны физиологической влагой, немного другого рода — слезками умиления. Крымов ставит без всяких школярских «ах!»; бунинских дев тут пилят в прямом, не скабрезном смысле слова.
Впрочем, «Катя…» — не хоррор, не фарс, не издевательство над нобелевским лауреатом, а свободная от стереотипов фантазия: выдумки Крымову, отечественному аналогу Мишеля Гондри (только работающему в театре), не занимать. В его представлении есть пиротехника, анимация, танцы танго, ерническая сцена с идиллическим русским кукольным домом и флешфорвард в современность, когда взрослые актеры и один механический карапуз — все в рэперских прикидах — заполняют музей писателя.
Смех смехом, но вот Анна Синякина (жертва насильников в «Ворошиловском стрелке» у Крымова самоотверженно играет во всех постановках, включая «Опус №7», где она — Шостакович) в роли малолетней проститутки из рассказа «Мадрид» неуклюже стягивает «намокшие, а потом засохшие» сапожки, и сердце сжимается. Потому что кроме трезвого взгляда здесь есть ровно то же, что заставляет чувствовать неловкость и упоение при чтении Бунина, — беззащитность и нежность; а как иначе, если говоришь о Кате, Соне, Поле, Гале…